Что наша жизнь? Игра

«Молитва клоунов» в театре Погребничко

Последней премьерой Театра Около дома Станиславского «Молитва клоунов» режиссер Юрий Погребничко, кажется, закрыл тему. Спектакль составлен из фрагментов чеховских пьес. Три «большие» пьесы уже поставлены Погребничко. «Молитва клоунов» — некий экстракт из «Чайки», «Дяди Вани», «Трех сестер» и «Вишневого сада». Экстракт, разбавленный водой, дает, как известно, вкус первоначального продукта, но не совсем точный вкус, обобщающий. Примечательно, что Ю. Погребничко «закрыл тему» этой премьерой в дни собственного юбилея. Гранулы чеховского мира, которым, несомненно, «болен» режиссер, столько раз им высушенные, выпаренные и просеянные, выпали в «Молитве» в окончательный осадок. Если взболтать сосуд, на поверхности появляются отрывочные диалоги и монологи неприкаянных героев, складывающиеся в одну нескончаемую мелодию интеллигентского нытья. Чеховская человеческая комедия возведена в ранг клоунады. Еще в отдельно поставленных пьесах Погребничко определил героям пространственно-временные параметры. Некую зону забвения, заброшенный, проржавевший и заросший травой тупик, где в медленных, остраненных небытием ритмах и интонациях звучат жалобы на пропавшую жизнь и мечты о светлом будущем. Так Погребничко любит своих героев (а то, что он их любит, — несомненно). Так загоняя их в «зону», отгораживает от современной территории нашего проживания, на которой, как полагает, утрачены уже сами смыслы чеховских дефиниций, сами поводы для нытья и упований. «Из меня мог выйти Шопенгауэр, Достоевский. ..» Кто такой Шопенгауэр? При каких деньгах, на какой машине? Погребничко — театральный романтик-мазохист. Его глумление над прекраснодушием окрашено нежностью. Его бесконечные ржавые железки в кружевах и цветы в оцинкованных ведрах, конечно же, — соль на раны. Раны щиплют, но он призывает нас не морщиться, а смеяться. Чеховская клоунада — апогей иронического отношения к тому, на что, в сущности, потрачена вся жизнь. Жизнь Погребничко не в последнюю очередь.
Талантливые и умные люди театра, как правило, не исполнены собственного величия. Где-то в глубине души, независимо от успеха и признания, они прячут ощущение, что грандиозные усилия, нервы, кровь и пот, кучи денег и килограммы валидола потрачены на мишуру и несерьез. Взрослые люди играют в игрушки, рядятся в чужие костюмы, проживают вымышленные жизни. Но куда без них? Как без них? «Груба жизнь». И вот наш ответ Чемберлену: «Мы увидим небо в алмазах».
Крошечный театрик Около дома Станиславского, ежедневно заполняется специфической публикой. Не всякому по вкусу романтико-иронический стиль, интеллектуальные изыски, нарочитое, порой убийственное отсутствие зрелищности. Один из лейтмотивов чеховского творчества: «На что человек тратит свою жизнь?» — Погребничко проводит в спектаклях с абсолютным упорством ребенка. Подтрунивая над самим собой, над пьесой и зрителем, над тайной жаждой успеха и внешним к нему равнодушием, режиссер упорно играет в свою игру. Очередная полученная от него порция ржавчины с картонным привкусом бесконечного безынтонационного монолога заставляет порой возопить треплевское: «Нужны новые формы!» Но критический окрик «нужно», как правило, бесполезен для художника. Последний как дышит, так и пишет.
Один из самых сильных спектаклей Погребничко — «Винни-Пух». Но у него он называется «Вчера наступило внезапно» — это звучит как кредо театра «Около», упорно выпаривающего духовный сублимат прошлого из хорошо известных литературных текстов.
В «Молитву клоунов» забрел Пятачок и вступил в диалог то ли с Лопахиным, то ли с Ниной Заречной.
Дефиниции плюшевых зверюшек смешались с сентенциями чеховских интеллигентов. И к тем, и к другим Погребничко относится с иронией и любовью.

Наталия Каминская

• Жестокий романтик, Дина Годер, Итоги, № 21, [22.05.2000]
• Что наша жизнь? Игра, Наталия Каминская