Алексей Левинский усыновил новую драму

«Хозяйка анкеты» в Театре имени Ермоловой

«Коммерсант»

Алексей Левинский — актер, режиссер, знаток мейерхольдовской биомеханики и театральный нонконформист со стажем — поставил спектакль по пьесе Вячеслава Дурненкова — драматурга, киносценариста и нонконформиста поколения нынешнего. АЛЛЕ ШЕНДЕРОВОЙ такое сотрудничество показалось плодотворным.

Как и все сюжеты, замешенные на эстетике абсурда и постмодернистской игре с культурой прошлого, пьесы Вячеслава Дурненкова плохо поддаются пересказу. В прологе «Хозяйки анкеты» неведомый голос говорит, что любит снимать помещения, из которых прежние жильцы уже выехали, а новые не въехали, так что все происходящее можно принять за голоса прошлого, сохраненные неведомым «черным ящиком». Действие начинается сто лет назад на сеансе спиритизма в доме вдовы генерала Пашкевича, потом вдруг перескакивает в советские 1980-е, откуда проваливается в 1920-е, чтобы закончиться той же цитатой, с которой началось,- ее произносит наших дней аферист, заманивший в пустую квартиру чудака, ищущего смысл жизни.

Язык пьесы Вячеслава Дурненкова изощрен и даже изыскан, а юмор всегда основан на неожиданном сочетании разных речевых пластов и жанров. Здесь вышколенный лакей в смокинге, глядя в воображаемое окно на революционную демонстрацию, презрительно произносит: «Якобинцы!» — и тут же добавляет: «Понаехали, мля, в Москву!» А дух, вызванный на спиритическом сеансе, рассказывая собравшимся о их будущем, начинает словами: «Говно вопрос…» Словом, приемы у драматурга те же, что и в «Трех действиях по четырем картинам», его предыдущей пьесе, поставленной год назад в театре «Практика» Михаилом Угаровым. Тот неплохо сделанный спектакль вызывал, однако, тоскливое чувство, как будто все это ты видел уже тысячу раз. И неловкое ощущение, что автор, из раза в раз перемешивающий культурные слои прошлого, на самом деле ломится в пустоту.

Театральный Мичурин, виртуозно скрещивавший приемы мейерхольдовской биомеханики с чем угодно, от античных трагедий до пьес Сэмюэля Беккета, Алексей Левинский взглянул на текст Вячеслава Дурненкова со свойственным ему и его возрасту отстранением — и кажущееся пустым пространство пьесы зазвучало и засветилось. Схематичные герои, изрекающие остроумные цитаты, стали печальными мытарями, затерянными во времени. Эти собравшиеся в черной комнате мертвецы, конечно же, не нуждаются в еде и питье — вот почему черный стол (художник Виктор Архипов) уставлен мертвенно-синими приборами, к которым никто не притрагивается. Здесь пьют воображаемую водку, преувеличенно-шумно спорят, а звонок в дверь кажется сигналом из преисподней.

Лучшая сцена спектакля — питье кофе из воображаемых чашек. Хозяйка церемонно обходит стол с несуществующей сахарницей, доставая невидимый сахар невидимыми щипчиками, а зал вдруг окутывает странная ностальгия, тоска по тому, чего не помнят ни герои, ни зрители, а помнит, кажется, только сам режиссер Левинский. Устав от бесконечного круга перевоплощений, герои спектакля походят на всех персонажей русской литературы разом. Мадам Глухова (Лидия Шубина), густо нарумяненная, с цветами на допотопной шляпке и игрушечным псом под мышкой, кажется и свахой из пьес Островского, и чеховской Шарлоттой — вот-вот покажет фокус. Мужчины, называющие себя статскими советниками или адъютантами, прячут под современными плащами гимназическую форму, а сама хозяйка (Марина Жукова) напоминает не вдовую генеральшу, а усталую клоунессу.

Здесь запросто можно выйти за стаканом воды — и очутиться в другом измерении. И вот уже спиритический сеанс оказывается беседой двух подростков, Маши (Марина Жукова) и Васи (Сергей Власенко), заполняющих трогательную девичью анкету и наперебой декламирующих фольклор советских школьников: «Сердце девичье не камень, оно нежней, чем эскимо…» Зал заливается хохотом, получая удовольствие не столько от забавного теста, сколько от грустной иронии, которой окутана вся сцена. Собственно, это относится и к спектаклю в целом. На пьесу молодого тольяттинца Левинский взглянул с прищуром человека, понимающего, что культура прошлого давно превратилась в «факультет ненужных вещей». Поэтому пока герои пьесы безостановочно меняют маски и путешествуют по времени, через сцену лихо степует кабарешного вида парочка, мужчина и женщина в смокингах и цилиндрах. Они-то и оказываются наших дней аферистами. А смысл современной жизни юная бандитка формулирует просто и емко: «Нае..ать всех, чтобы самой выжить». Такая вот биомеханика.

Алла Шендерова, 24.03.2007

• Маленькое и еще меньше, Людмила Петрушевская, Независимая газета — Антракт, [25.05.2007]
• Петрушевская. Сказки с хорошим концом, Алла Боссарт, Новая газета, [27.04.2007]
• Игроки, Вера Павлова, TimeOut, [18.04.2007]
• Без шулерства, Итоги, [9.04.2007]
• Карты, деньги, два стола, Екатерина Рябова, Ведомости, [9.04.2007]
• Карточный угар, Ольга Егошина, Новые известия, [3.04.2007]
• Алексей Левинский усыновил новую драму, Алла Шендерова, «Коммерсант», [24.03.2007]
• Аплодисмент одной ладонью, Александр Соколянский, Новые Известия, [22.03.2007]
• Странные люди, Евгения Шмелева, «Новые Известия», [21.03.2007]
• Феминистическая трагедия, Алла Шендерова, Коммерсант, [3.03.2007]
• Вокруг да ОКОЛО, [26.02.2007]
• Руку, товарищ, Олег Зинцов, Ведомости, [14.02.2007]
• Ностальгия помолодела, Екатерина Рябова, Ведомости, [18.01.2007]
• История торжествующего альтруизма, Алена Данилова, Взгляд (vz.ru), [11.01.2007]
• «Сцены из деревенской жизни», Марина Гаевская, Театральная афиша, [9.01.2007]
• Старый, забытый…, Екатерина Рябова, Афиша, [16.12.2006]
• Возможность трагедии в «Июле», Марина Токарева, Московские новости, [8.12.2006]
• Люди и маски, Новые известия — Театрал, [1.12.2006]
• Галина Солуянова: «Нужен ли музей Александра Вампилова Иркутску и государству?», Маргарита Согрина, Культура, [30.11.2006]
• Большое обаяние маленького театра, Алексей Филиппов, Русский курьер, [27.11.2006]