Новости
Пресса

Страницы:

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12


© Михаил Гутерман

Об интересе смерти

Чевенгур в театре Около

Лучший из миров

«Чевенгур» — новое название в афише театра ОКОЛО, руководитель которого
Юрий Погребничко больше любит перебирать старые тексты, возвращаться к 
уже игранным, чтобы проверить, что сегодня можно извлечь из знакомых слов.
Со знакомыми авторами ему не хочется расставаться, он их перебирает,
перекраивает, а они ему добавляют новые смыслы.
Узнав, что Погребничко взялся за Платонова, я очень порадовалась, потому
что у Платонова есть то, что ему нужно – непрямая связь между событиями и 
словами.
Платонов строит фразы, искажая обычную логику языка, пользуясь
инверсиями и повторами, в общем, криво строит – и примерно так же 
выстраивает свои мизансцены Погребничко. Его актер никогда не выйдет
просто на сцену, чтобы сказать текст роли, он будет долго перемещаться,
выполнять сложные движения, а когда начнет говорить, то без всяких вводных,
сразу самое главное, зато и повторит несколько раз, чтобы вслушаться в 
ритм.
И, конечно, степень концентрированности, плотности у них похожа. В общем,
стало очень интересно. Но «ни разу никто не объяснил бобылю простоты
событий»…
Пришла в театр, спектакль идет час, причем половину времени занимает
знаменитый рассказ Хемингуэя «Убийцы», который как раз поставлен целиком.
Ну Хэм так Хэм, тоже хороший автор, мы его любили, портреты в домах в 
красном углу… Тем более, он тоже любит одни и те же конструкции повторять,
а смысл глубоко засовывать между слов. «Убийцы», впрочем, рассказ простой,
но литой. Двое киллеров приехали выполнить заказ, пришли в кафе, ждут,
поели яичницу, а хитрый хозяин послал официанта предупредить жертву, что,
мол, за тобой пришли. А жертва знает, что придут, ну и тоже ждет, а бежать не 
хочет. Официант возвращается, и хозяин его спрашивает: «Видел Оле? — Да, —
сказал Ник. — Он сидит у себя в комнате и не хочет выходить. — Ты ему
рассказал? — Рассказал, конечно. Да он и сам все знает. — А что он думает
делать? — Ничего. — Они его убьют. — Наверно убьют. — Должно быть, впутался в 
какую-нибудь историю в Чикаго. — Должно быть, — сказал Ник. — Скверное дело. —
Паршивое дело, — сказал Ник. Они помолчали. Джордж достал полотенце и 
вытер стойку. — Что он такое сделал, как ты думаешь? — Нарушил какой-нибудь
уговор. У них за это убивают. — Уеду я из этого города, — сказал Ник. — Да, —
сказал Джордж. — Хорошо бы отсюда уехать».
В сущности, это финал рассказа. И в спектакле это вот так прямо и играют, как
написано.
Теперь скажите, какое отношение это имеет к Платонову? Ну кроме того, что
рассказ написан в 1926 году. То есть, тогда же, когда и «Чевенгур». В то же 
время, но не в том же месте… В Испании, куда Хемингуэй поехал прогуляться,
устав от жизни в Париже, и где писал свой роман, который сделает его
знаменитым. А Платонов в это время мучился и переписывал «Чевенгур», и 
ему говорили, что напрасно он мучается, что нельзя это печатать, что мутно
написано, многословно и непонятно.
Ну и конечно, «хорошо бы отсюда уехать». Хорошо бы, да некуда. Никто
никуда и не уезжает, а лежит и думает «об интересе смерти».
Из огромного платоновского романа Погребничко взял всего несколько цитат,
практически пару кусков, даже не одну главу, про озеро Мутево, где утопился
рыбак, который «хотел посмотреть — что там есть: может быть, гораздо
интересней, чем жить в селе или на берегу озера; он видел смерть как другую
губернию, которая расположена под небом, будто на дне прохладной воды, —
и она его влекла».
Ну а у рыбака остался сын, мальчик, закинул мальчик удочку в озеро, да и 
ушел на долгие годы.
Смерть все равно есть, беги, не беги, с этим и живем.
Туловища без лица, из мешков сшитые манекены, их аккуратно передают друг
другу двое, мужчина и девушка. И укладывают на деревянные носилки, как
шпалы, лежащие на сцене. Мертвое и живое. «И все люди у гроба тоже
заплакали от жалости к мальчику и от того преждевременного сочувствия
самим себе, что каждому придется умереть и так же быть оплаканным».
Среди одетых в красноармейскую форму молчаливых мужчин с безучастными
лицами возникает знакомый текст еще из одной пьесы:
«Несчастливцев. Куда и откуда? Счастливцев. Из Вологды в Керчь-с, Геннадий
Демьяныч. А вы-с? Несчастливцев. Из Керчи в Вологду».
Да, вот так и слоняемся. Отсюда – туда, оттуда – сюда, все пытаемся
построить царство божие, нырнуть в воды озера Мутеево (в театре на сцену
выносят цинковое ведро с надписью, как в столовой на кастрюлях).
При чем тут Америка, Чикаго, с его киллерами, когда у нас тут не считано и не 
меряно, в озеро Мутеево, сами, и не с голоду — от голода умирать привычно —
а от тоски и желания мечту свою исполнить, все скопом, миллионами,
ложимся, косточка к косточке…
Мальчик удочку закинул… Тянем-потянем… Тятя, тятя, наши сети…
А вы знаете, что в 1964 году в Америке на студии Universal Pictures сняли
фильм по рассказу «Убийцы». Что в этом интересного? А то, что в нем
последнюю свою роль сыграл актер Рональд Рейган. Потом он стал
президентом США. И назвал Советский Союз империей зла…Обозвал, можно
сказать, ту страну, «где железные дюймы побеждают земляные версты». А вы 
говорите, при чем тут…
Спектакль короткий, как стихи. Но каждый волен в него вложить свои персты.

Алена Солнцева, 8.12.2015



© 2006—2024 ОКОЛО дома Станиславского
Электропочта: info@okolo.ru