Страницы:

1 | 2 | 3


<< Алексей Левинский

Офелия гибла и ела

«Ивонна, принцесса Бургундская» в театре «Эрмитаж»

Газета

Интерес к творчеству польского классика XX века Витольда Гомбровича пробудился у нашего театра сравнительно недавно. До падения коммунизма эмигрант Гомбрович входил в число авторов, для исполнения на советской сцене, мягко говоря, нежелательных, а вот за последние годы постановок одной только «Ивонны, принцессы Бургундской» можно припомнить как минимум четыре.

Первым российским интерпретатором пьесы стал, кажется, Олег Рыбкин, новосибирский спектакль которого в 1999 году был номинирован на «Золотую маску». В прошлом году «Ивонну» ставили Павел Сафонов в Центре Мейерхольда и Юрий Урнов в Театре наций, а теперь до той же самой бургундской девушки добрался режиссер Алексей Левинский. 

От предыдущих интерпретаторов Левинский отличился тем, что обнаружил в своем спектакле наиболее филологический подход к тексту Гомбровича. О том, что в этой пьесе-параболе, написанной в 1938 году, можно проследить целый ряд параллелей с шекспировским «Гамлетом», писали, в принципе, многие исследователи, но Левинский весь этот филологический комментарий попросту взял да и ввел в ткань спектакля.

Начать хотя бы с перечисления действующих лиц в программке. У монарших особ аккуратно изъяты данные им при рождении пьесы имена, и ничто не мешает теперь предположить, что Короля (Геннадий Храпунков), Королеву (Дарья Белоусова), Принца (Арсений Ковальский) и Камергера (Олег Заболотный) не зовут, например, Клавдием, Гертрудой, Гамлетом и Полонием соответственно. Тем более в той же программке обнаруживается еще и такая же толпа бродячих актеров, как в «Гамлете», — причем приглашенная, как вы догадываетесь, ко двору исключительно по воле режиссера. Временами исполнители начинают вообще заговариваться и сознательно перемешивать текст двух пьес. Припомнит, например, король Игнаций, как много лет назад утопилась обесчещенная им девушка — и на сцену тут же выскочит кто-нибудь с монологом Клавдия «Удушлив смрад злодейства моего». Забредет принц Филипп в опочивальню королевы-матери, а балбес-комментатор уже тут как тут: «Ты повернул глаза зрачками в душу, а там повсюду пятна черноты».

Анемичной девушке Ивонне при таком раскладе, разумеется, отведена роль Офелии. Придумка Гомбровича заключается в том, что, хотя Ивонна главный персонаж пьесы, актрисе, играющей эту роль, текста не требуется учить почти вовсе. Аутичная принцесса почти все время молчит и именно этим особенно раздражает окружающих, провоцируя их то на оправдывающийся монолог, то на странный поступок. Фактически это лишь кукла, что подчеркнуто и замедленной пластикой актрисы Ольги Левитиной, и присутствием настоящей куклы в человеческий рост, которую немилосердно таскают по сцене: лица у нее нет, но зато одета точь-в-точь как Ивонна. Надо сказать, что функционально Ивонна для Гомбровича — это даже не Офелия, а скорее замена «Мышеловки», сыгранной при дворе Клавдия. Перефразируя монолог Гамлета, автор мог бы сказать: «Я этой Ивонной, если план мой верен, прощупать совесть короля намерен». При виде Ивонны, которая упорно молчит, а порой начинает меланхолично напевать странные песенки (Левинский использовал в спектакле песни своей матери Ганны Грановской), обитатели бургундского двора начинают вспоминать самые черные свои делишки и в конце концов, не сговариваясь, решают ее убить. Укокошить костистыми карасями, которых подадут Ивонне на праздничном приеме: впечатлительная девушка согласно абсурдистской логике пьесы непременно растеряется и поперхнется рыбьим хребтом.

Спектакль Алексея Левинского хорош уже тем, что абсолютно прозрачен во всех своих намерениях. Но ровно этим же он, собственно, и нехорош. Недоуменный вопрос «что хотел сказать режиссер?» возникнуть здесь не может, но уж слишком быстро в этой «Ивонне», отягощенной филологическими комментариями, считываются смыслы. И после этого, воля ваша, следить за приключениями бургундской принцессы делается уже не так интересно.

Глеб Ситковский, 24.03.2006