Новости
Пресса


<< Наталья Рожкова

Уходим завтра в море…

«Магадан» в Театре Около

«Сцена» № 3, 101, 2016

Спектакль закончился, зрители не спеша покидали театр. Встретил свою студентку, первокурсницу Ирину Петрову. Подумал: интересно, как воспринимает спектакль человек, который никогда не жил в советском союзе и знает о нём только от родителей, из фильмов, песен и книг? Вот что сказала Ирина: «Может, я какая-то неправильная молодёжь. Знаете, для меня это что-то очень родное. Я как будто физически ощущаю эти песни, эти разговоры. Может, потому, что я с юности просто взахлёб слушаю и знаю наизусть почти весь французский шансон, the Beatles, многие советские песни, вальсы, мотивы и оперные арии. Не знаю… Мне показалось, что здесь, в этом спектакле ещё сохранено то ценное, что сейчас уходит всё дальше и дальше. Люди теряют что-то очень важное. Они теряют эту путеводную нить, которую Юрий Николаевич Погребничко оживляет в каждом спектакле. Это искренность, желание размышлять над чем-то долго и кропотливо, о смысле жизни, например, и это душевность, которой, увы, в мире становится всё меньше, это нежность, грусть и любовь друг к другу. Простая человеческая любовь. Может, режиссёр думал иначе, когда делал спектакль. У меня отозвалось именно так».

Где-то там на краю океана
За седой, за седою волной
Нахлебавшись вдоволь тумана
Город мой, город мой, город мой…

Юрий Погребничко опять возвращает нас к советскому прошлому, сделав спектакль в жанре «кабаре»: актеры поют песни, в основном посвящённые городу Магадану. Магадан для советского человека – город особый: край света, море, север, чукчи – косторезы, Колыма, ссылка, романтика. Город испытаний, мужества и стойкости, город красивых и благородных людей.

Странные персонажи рассказывают нам об этом городе. Человек с баяном (Николай Косенко), для которого вода жизни – вино, в стакан с вином он и ставит искусственный бумажный цветок, видимо, из сочувствия к последнему. Певица в грязно-коричневом, не по размеру, пиджаке, строительных ботинках и ниткой дешевых бус на шее — Маша Рожкова (единственный персонаж с именем и фамилией, может быть, бабушка или мама актрисы Натальи Рожковой, исполняющей эту роль). Конферансье (Лилия Загорская) — нервная особа, озабоченная «центральным вопросом существования» смысла жизни. Бывший капитан (Дмитрий Богдан) и Его девушка (Мария Погребничко). Драматическая коллизия без слов: он, она и море. Люди с вершин (Алексей Сидоров, Дмитрий Богдан, Александр Орав) – из восточного далёка, где мир – в бесконечности горлового звуко-пения. Сюжета нет. Всё составлено из фрагментов, кусочков, отдельных реплик, обрывков каких-то историй и судеб, но есть музыкальная лирическая лейт-тема, которая связывает песни так, точно в самих песнях укрылась фабула. Объединяет единое дыхание актерского ансамбля, где каждый уникален и не похож на другого, ансамбля, поразительно достоверного в малейшем движении голоса и тела.

Место действия, похоже, заброшенный кинотеатр: экран из старого пододеяльника, зрительный зал – останки дерматиновых откидных кресел, здесь же стенка из каркасов металлических кроватей и по центру — амфитеатр, на ступенях которого, собственно, и происходит «кабаре». Своеобразное чистилище, в котором собрались вещи и люди в ожидании дальнейших распоряжений судьбы. Или место памяти, где соединились фрагменты-знаки разных времен.

«Магадан», как и другие спектакли, Юрия Погребничко и Надежды Бахваловой можно назвать контрапунктом авангардной, современной сценографии, их сценические решения как некое эхо натуралистического пространства для коровьих туш Андре Антуана в его «Свободном театре» конца 19 века.

Однако это серое и мрачное пространство только кажется таковым. Через экран, музыку и героев оно преображается, оказывается порталом в другое измерение и другую жизнь. Кадры с молодой парой, пробирающейся через сугробы и смеющейся над несуразностью своего положения, — мир счастья и любви. «Падает снег, и ты не придёшь сегодня вечером» уносит на парижские улицы и окружает светлой грустью. Конферансье с неожиданным размышлением из области квантовой физики об иллюзии разделённости материальных частиц вдруг распахивает занавес космической бесконечности и одновременно единства мира. Девушка поднимается по ступенькам и, повернувшись лицом к нам, смотрит в морскую даль в надежде увидеть корабль, на котором её капитан. Шумят волны, кричат чайки – обо всех, кто в море и тех, кто на берегу.

И полетят Москва-Магадан посылочки, посылочки,
И долетят как весточка к нам на пересылочке, на пересылочке.
А я не верю и не прошу, судьбе не плачу
Пошли удачу, пошли удачу, пошли удачу нам.

Возникающая, кажется из ничего, красота жизни. Так творил свои знаменитые коллажи-картины Параджанов: из осколков стекла, журнальных вырезок, старых пуговиц, конфетных оберток, из того, что уже никому не нужно.
Так пишет свои повести Кочергин: выделяет из человеческого множества обиженных судьбой и выброшенных на обочину социума, рассказывает, как они, бывшие заключенные — крещённые крестами, также как и странные создания, выбравшие свое место около несуразных и убогих людей, – шиши, живут, творят, любят. Настоящий свободный мир, открытый только для них. Слепой художник с обожжённым лицом, военный инвалид, рядом верный поводырь — дворовый пес Ефимон, берег Невы рядом с памятником мореплавателю Крузенштерну с выбитым “spe fretus” — «живущий надеждой», пёс помогает художнику ловить рыбу. Двое близких, чувствующих и понимающих друг друга. Об этом хорошо у Бориса Рыжего:

«… но не божественные лики,
а лица ýрок, продавщиц
давали повод для музыки
моей, для шелеста страниц».

Мир спектакля — мир поэзии, музыки, творчества и радости, о которых мечтает человек. Остальной мир – в лучшем случае некая параллельная субстанция, но чаще — «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». В «Магадане» такое «чудище» в образе военной эскадры возникает в рассказе бывшего капитана. Начальник этой военной силы требует освободить фарватер и слышит в ответ: «Я – маяк, делайте, что хотите!». В этом «делайте, что хотите» — несоединимость двух миров, вечный антагонизм простого человека и государственной армады. Основная мысль спектакля? Может быть, но скорее – грустная аксиома, такое же, как писала Наталия Каминская о «Чевенгуре» в постановке Погребничко, — «послесловие к тому, что содеяно человечеством. Ко всем глобальным заварухам и мелким авантюрам, грандиозным всеобщим мечтам и ничтожным, личным замыслам». Режиссер извлекает время из памяти и подсознания зрителей. Погребничко возбуждает наши воспоминания скальпелем ассоциаций и медитативным музыкальным ритмом.

А волны и стонут и плачут и плещут на борт корабля…

«Прошлое… связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекавших одно из другого… дотронулся до одного конца, как дрогнул другой». Мысль Чехова диагностически точна. Когда же актриса Лилия Загорская читает письмо Ваньки Жукова своему дедушке Константину Макарычу: «Милый дедушка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда, а то помру», эта цепь замыкается на каждом из сидящих в зрительном зале душевным всполохом сострадания. 

Голос Сальваторе Адамо. «Падает снег, и ты не придешь сегодня вечером…» Виниловая пластинка. Ставится сотни раз. Пытаюсь самостоятельно сделать свои первые переводы с французского. Отец сидит на табурете и растягивает меха шуйской гармони. Поет хорошо, сильно. Из его молодости в доме – моряцкий раскладной столик с бортиками, чтобы посуда во время качки не падала. Из рассказов – манящее слово «галеты». Черное море, Балтика, мама и я. Когда деревья были большие, и все были.

Прощай, любимый город, уходим завтра в море…

В финале спектакля на экране крутится юла — игрушка из далёкого детства. А юла эта ещё и лесной жаворонок со своей незатейливой песенкой «юли-юли-юли…».

Дмитрий Родионов, 6.09.2016



© 2006—2024 ОКОЛО дома Станиславского
Электропочта: info@okolo.ru